Мифы Скандинавии- Божества ночи. Ожерелье Брисингов. Велик их Один бог.

В ту ночь юному Бьорну не спалось. Праздновался день Света. Немало было выпито пива, немало съедено. А уж танцы закончились далеко за полночь. И вот теперь все крепко спали.

Но Бьорн не мог сомкнуть глаз. Из головы не шла юная незнакомка, что встретилась ему в лесу прошлой ночью. Улыбнулась она юноше и бесследно исчезла. «Нужно пойти поискать ее»,— решил Бьорн и тихонько выскользнул из дома. Отец его, Харальд, не раз предупреждал, что человеку нельзя в одиночку разгуливать по лесу лунными ночами. Страшная опасность подстерегает такого путника.

Но любопытство возобладало над разумом, и Бьорн стал продираться сквозь темные кусты. Чем дальше он заходил, тем сильнее трепетал — может, от ночной прохлады, а может, и от страха.

Внезапно он так и подскочил: впереди хрустнула ветка. Кто-то шел к нему навстречу. Бьорн прижался к стволу дерева, замер и затаил дыхание... Шум нарастал. Через заросли лился яркий свет, и он становился все ослепительнее. Неожиданно светящаяся масса оказалась перед ним — то был золотой кабан, священный кабан! Зверь коснулся Бьорна, постоял рядом и удалился, нс обратив на юношу никакого внимания. Это был кабан Фрейра, бога плодородия. Он появлялся очень редко, и увидеть его считалось добрым знаком.

Оправившись от страха, Бьорн отправился дальше. Вокруг простирались бесконечные леса. Легкий туман скрывал очертания деревьев, и в конце концов Бьорн заблудился. Он очутился в самой чаще леса и уже нс знал, как выбраться, но какой-то тихий голос настойчиво звал его в дальние края, туда, где восходит солнце. Иной раз юноше слышались песни и голоса! Так он дошел до лесной поляны, залитой призрачным лунным светом. От удивления он прямо остолбенел: перед ним кружился хоровод эльфов!

С легким шорохом юноши и девушки носились в стремительном танце. Земли они нс касались, парили над травами, не приминая ни былинки.
Бьорн сразу узнал вчерашнюю незнакомку: она показалась ему красивее всех подружек! Викинги часто рассказывали об эльфах, божествах цветов и чистых рек, но видеть их удавалось крайне редко. И слава богу, потому что эльфы любят завлекать людей в свое царство. Навсегда...

Хотел Бьорн присоединиться к эльфам, потанцевать и поиграть с ними вместе, но засомневался — отец не раз предупреждал его: «Войдешь в хоровод эльфов и уже не вернешься в мир людей». Но чудесная незнакомка была так хороша, так чиста, легка и желанна, что нельзя было поверить в ее коварство.

Бьорн медлил — никак не мог решиться. Но вот одна из плясуний со смехом дотронулась до него. Искушение оказалось слишком велико: одним прыжком он выскочил из своего укрытия, тут же к нему потянулась чья-то рука, он в ответ протянул свою. Но в тот самый миг, когда руки их почти сомкнулись, раздался крик петуха, возвещавший ночи: эльфы мгновенно исчезли! Повезло Бьорну, ведь эльфы — божества ночи и потому с первым криком петуха.

Стоит Бьорн на поляне и кажется ему дивная ночь привиделась ему. Лишь на росистых травах виднеется темный круг — на том само где кружился хоровод эльфов...

Фрейя была богиня любви и красоты, и все асы очень ее любили; она была прекраснее всех в Асгарде, и боги любили смотреть на ее прелестное лицо и слушать ее нежный голос.

Захотела она однажды, чтобы было у нее прекрасное ожерелье, и сказала она о том мужу своему Одду.

- Ты и так прекрасна, - ответил Одд, но Фрейя этим не удовольствовалась: она надумала отправиться к брату своему Фрейру, богу лета, чтобы тот подарил ей гирлянду цветов. Она вышла из Асгарда и отправилась в жилище брата.

Все дальше и дальше шла она и вдруг очутилась в совершенно незнакомом месте. Солнечный свет уже давно погас, но все-таки было светло от ламп, которые держали в своих руках карлики, которые сновали вокруг, погруженные в кипучую деятельность: одни из них выкапывали из земли золото и драгоценные камни, другие счищали грязь, приставшую к ним и шлифовали их, пока они не начинали блестеть и сиять; четыре карлика сидели совсем отдельно и составляли из камней великолепное ожерелье.

"Что за прелестная вещь, - подумала Фрейя. - Если бы мне только удалось получить ее!" И чем больше она об этом думала, тем больше хотелось ей получить ожерелье. И она попросила карликов подарить ей его.

- Ты получишь ожерелье даром, - отвечали они, но затем добавили со зловещим смехом: - Но именно эти камни и принесут тебе несчастье!

Фрейя не послушала карликов, взяла ожерелье и поспешила с ним прочь из пещеры, ибо была она в горе, в глубине земли, и принадлежала та пещера карликам Брисингам, а ожерелье их звалось ожерельем Брисингамен.

Оказавшись в Асгарде, она успокоилась, но ее томили тяжелые предчувствия.
Дома же обнаружила, что пропал ее муж Одд. С позволения Одина отправилась она на его поиски в своей колеснице, запряженной кошками.
Долго искала она Одда - в Мидгарде, под землей в Нифльхейме и даже в Утгарде, но и там никто не слышал о ее муже. Много плакала бедная Фрея, и когда ее слезы падали и проникали в землю, обращались они в сверкающее золото.
В конце концов печальная богиня вернулась одна в свои палаты.

Однажды ночь страж Асгарда Хеймдалль услышал тихие, точно кошачьи, шаги возле чертога Фрейи.
Подойдя к палатам, Хеймдалль увидел, что это был Локи. Он тихо пробрался к ложу Фрейи и хотел снять ожерелье, но, увидев, что богиня лежит на замочке и ожерелье никак нельзя расстегнуть, не разбудив ее, он превратился в комара, пополз по подушке и укусил богиню. Она повернулась, и Локи похитил ее ожерелье и бросился прочь из чертога.

Когда же он обнаружил, что за ним гонится Хеймдалль, Локи обратился в пламя. Но Хеймдалль стал проливным дожем. Тогда быстрый и осторожный Локи превратился в медведя, чтобы проглотить дождь.
Хеймдалль тогда тоже превратился в медведя, и начался жестокий бой.
Наконец бог дождя победил и заставил злобного Локи отдать ожерелье Фреи.

Вся земля сочувствовала горю бедной, одинокой Фреи; листья падали с деревьев, яркие цветы увядали и певчие птицы улетали прочь.
Снова отправилась прекрасная богиня разыскивать Одда. И наконец удалось ей отыскать его, но ожерелье Брисингов принесло еще много несчастий.

Каждый викинг знал, что над полем битвы вьются невидимые глазу смертного девы-валькирии Хильд («битва»), Хлекк («шум боя»), Труд («сила»), Христ («потрясающая»), Мист («туманная») и другие. Как только герой падет в бою, одна из валькирий подхватит его и унесет по «трясущейся дороге»-радуге в селение Асгард, где живут все боги-асы. Она распахнет перед павшим в битве героем ворота огромного дома Вальхаллы, стены которого сложены из щитов, а крыша — из копий. Его встретят радостные клики погибших в прошлых битвах героев. Валькирия подаст ему первую кружку пива и кусок мяса вепря — и начнется жизнь, несравнимая с трудной и тягостной земной. В Вальхалле герои едят мясо, пьют пиво и мед, а в промежутках между едой и питьем устраивают боевые игры, чтобы рука была всегда твердой, глаз острым, а отвага — беспредельной.

А над всем этим пиршеством восседает Один — самый старший из асов. Он бог войны и военных дружин, покровитель героев. Он решает, кому из живущих на земле конунгов даровать победу, а кого обречь на позор поражения. На плечах Одина сидят, вцепившись когтями в его синий плащ, два черных ворона Хугин и Мунин («думающий» и «помнящий»). Каждое утро они пролетают над миром и сообщают Одину, где плывут дракары викингов, где начинается битва, а Один посылает туда валькирий. За спиной Одина бьет всеми восемью копытами конь Слейпнир, что значит «скользящий». Во мгновение ока восьминогий Слейпнир переносит Одина на землю. Там он время от времени сходит с коня, закутывается в свой синий плащ, надвигает на лоб широкополую шляпу и стучится в какой-нибудь дом. Горе тому хозяину, который нарушит закон гостеприимства. Вот почему по всей Скандинавии путники смело входят в чужие дома. Они знают: им дадут кров, пищу, питье и место для сна, а утром с миром отпустят в дальнейший путь.
А на вечном пире своих героев Один ничего не ест. Жирные куски вепря он бросает огромным волкам Гери и Фреки — «жадному» и «прожорливому». Он кормит этих волков, хотя знает, что однажды примет смерть от одного из этих страшных зверей. Сам же Один непрерывно пьет вино и не хмелеет. Вино — его пища.

У Одина есть замечательное оружие — копье, бьющий без промаха Гунгир. Этим копьем Один начал первую в мире войну. И было это так.
...Кроме асов, чьим жилищем было селение над радугой — Асгард, на земле жили еще великаны, карлики и ваны — колдуны и предсказатели. Ваны позавидовали хорошей жизни в Асгарде и подослали к асам колдунью Хейд, чтобы та обучила богов и людей жажде золота. Где золото, там ведь и вражда. Один пронзил ее копьем, трижды сжигал на костре. Но колдовство ванов было сильнее огня. Хейд возрождалась и продолжала творить зло.

Один вывел свою дружину против полчищ ванов. Молча и грозно стояли друг против друга оба воинства. Наконец Один поднял свое копье и метнул в гущу ванов. Началось первое в мире страшное сражение. Сначала колдуны брали верх. Они разрушили стены Асгарда. Но храбрый сын Одина Тор, кузнец оружия, ринулся в битву и молотом стал крушить врагов. Когда же стало ясно, что силы равны, предводители остановили бойню и обменялись заложниками.
С тех пор, заключая мир, короли обмениваются заложниками.

Самым же любимым воинским упражнением у викингов стало вот какое. В бурном море с кормы дракара воин высоко вверх и вперед подбрасывал свой «гунгир» — копье, затем стремительно пробегал по рукоятям движущихся весел и подхватывал падающее копье у самого носа ладьи.